Повелители лошадей (ЛП). Страница 1

Дэвид Кук

Повелители лошадей

Перевод с английского А.Б. Белоголова

1. Кварабанд

Кварабанд был палаточным городом. Постоянных построек не было, только куполообразные юрты белого и черного цвета, раскинувшиеся в неглубокой чаше долины. Маленькие круглые убежища были разбросаны густыми глыбами, большими и маленькими, расходящимися лучами от реки, которая извивалась через долину с юга. Пространство между каждой юртой было загромождено тяжелыми телегами с деревянными колесами, воловьими хомутами, стеллажами для вяления мяса, стреноженными лошадьми и верблюдами. Кое-где стояли плетеные загоны для лошадей и овец. Тонкие струйки дыма тянулись от костров между юртами. Дальше, на зеленеющей траве весенней степи паслись стада лошадей, крупного рогатого скота и овец.

Короткая трава пробивалась сквозь корку старого снега, все еще покрывавшего равнину. Белый снег, зеленая трава и коричневая грязь покрывали плоскую землю лохмотьями, простираясь вдаль —  насколько можно было видеть. Там не было деревьев, только плавно перекатывающиеся холмы, уходящие рябью к горизонту. Темные шрамы от старых оврагов прорезали бесплодную землю. Маленькие заросли ярко-голубых и розовых цветов, ранние крокусы и карликовые лилии боролись с холодом, чтобы принести на землю первые признаки весны.

Чанар Онг Кхо, генерал Туйгана, казалось, блестел, когда солнечный свет играл на полированной металлической чешуе его доспехов. Свет подчеркивал блеск густых кос Чанара и тонкий блеск пота на выбритом пятне на его макушке. Меч на боку, в ножнах, инкрустированных сапфирами и гранатами, раскачивался в такт, шагам его кобылы, царапая металлические поножи генерала.

Кожа седла заскрипела, когда Чанар оглянулся, чтобы посмотреть, впечатлен ли его спутник. Человек, изможденный всадник на вороной кобыле, ковылял вперед, параллельно длинной извилистой веренице конных солдат — небольшой части из десяти тысяч человек под командованием генерала Чанара. На спутнике было то, что прежде было ярко-оранжевой мантией, хотя теперь она была запачкана путешествиями и изношена. Голова его была обрита, а на шее висело несколько ниток четок, каждая из которых заканчивалась маленьким молитвенником из серебряной филиграни. Священник ехал жестко, подпрыгивая при каждом толчке, а не с естественной грацией своего собрата-всадника. Чанар ждал с ошеломленным отвращением, пока жрец тянулся рядом.

— Сегодня ночью, Коджа из Хазарии, ты будешь спать в юртах Туйганов, — объявил Чанар, наклоняясь вперед, чтобы погладить шею своей кобылы. — Даже, несмотря на то, что прошло несколько ночей под открытым небом.

— Три недели — это больше, чем несколько ночей, — заметил Коджа. Священник говорил сбивчиво, с музыкальной интонацией, несовместимой с гортанными изгибами Туйганского языка. Этот язык явно отличался от его собственного. — Даже вы, почтенный генерал, должны приветствовать ночь в более теплом месте.

— Тепло или холодно, Хазарец, мне все равно. Синий Волк породил наших предков в лютый холод зимы. Мой дом там, где я стою. Познай это, если хочешь остаться с нами, — ответил генерал Чанар. Ударив кнутом по боку пестрой кобылы, генерал пустил лошадь галопом в сторону Кварабанда, оставив иностранного священника позади.

Коджа раздраженно вздохнул, наблюдая, как конный воин мчится вперед. В очередной раз Кодже пришлось смириться с высокомерием генерала Туйганов. Священник был закостеневшим, покрытым пылью, и обожженным солнцем — после трех недель постоянной езды верхом. Хазарец путешествовал с генералом и десятью тысячами Туйганских воинов через леса, через горы и, наконец, через сухую и пустынную степь, чтобы добраться до великой столицы народа Туйган. Он оставил удобства цивилизации далеко позади.

Теперь впереди лежала столица этих таинственных воинов, которые мешали ценной караванной торговле. Этот кахан, император Туйганов, мог подождать еще несколько минут, пока он осматривал их город.

Он был примитивным, деревенским — и у Коджи перехватило дыхание. В Кварабанде не было ни одного каменного здания. Маленькие палатки-юрты представляли собой грязные войлочные купола, но само их количество внушало благоговейный трепет. На равнине стояли тысячи юрт. Кварабанд покрывал дно долины, на милю или больше в каждом направлении. Над палатками висело серое облачко дыма от сотен костров. У них был едкий запах, исходивший от горящего навоза. Это неприятное топливо было необходимо, так как в безлесной степи больше жечь было нечего.

Облако пыли закружилось перед Коджой, частично заслонив ему вид на город. Линия солдат проползла мимо; фырканье лошадей, ворчание проклятий и скрип кожи вдруг напомнили священнику, где он находится. Генерал Чанар был далеко впереди, рысью направляясь к Кварабанду. Коджа неловко пришпорил свою лошадь вперед, спеша догнать его.

На окраине палаточного городка священник присоединился к генералу Чанару. Военачальник едва заметил, как отставший жрец быстро приблизился к нему. Вместо этого генерал повернулся, чтобы осмотреть расположение своих людей. Десять тысяч всадников уже разбивались на более мелкие группы под руководством «юртчи» —  офицеров, ответственных за разбивку лагеря. Удовлетворенный тем, что о его людях позаботились, Чанар повернулся к тому месту, где Коджа сидел на своей лошади.

— Пойдем со мной. Я должен представить тебя Кахану Ямуну, — приказал Чанар. Он сплюнул на землю, прочистив пыль из горла, затем тронул лошадь вперед. Коджа последовал за ним.

Когда они проезжали мимо юрт, Коджа внимательно их изучал. Круглые палатки были сделаны из толстого войлока, скрепленного в ковры, натянутые на деревянный каркас. Каждый дверной проем был закрыт ковром, который можно было отодвинуть в сторону, чтобы впустить свежий воздух и свет. На самом верху крыши был проем, служащий дымоходом, который обеспечивал и небольшую вентиляцию. Судя по грязному облику, Коджа сомневался, что внутри юрты светло и весело. Когда они проходили мимо одной из юрт, дверь, которой была открыта, Коджа уловил густой запах пота, жира и дыма, исходивший изнутри.

Небольшой отряд всадников, грубоватого вида мужчин с кожей цвета сливочного масла, приблизился к священнику и генералу. Всадники были одеты в одинаковые черные мантии и остроконечные, отороченные мехом шапки, увенчанные длинными красными кистями. У каждого мужчины на боку висела изогнутая сабля. — Кахан Ямун послал этих людей сопроводить доблестного Чанара Онг Кхо в дом кахана. Он просит Чанара разделить с ним выпивку, — сказал ведущий всадник, когда мужчины приблизились. Говоря это, мужчина с любопытством разглядывал Коджу.

Чанар кивнул в знак согласия, затем указал на священника. — Скажи кахану, что я привез посла Хазарии из Семфара. По команде ведущего всадника один из сопровождающих ускакал с сообщением.

Группа продолжила путь в молчании. Пока они ехали, женщины застенчиво выглядывали из-за пологов юрт, а грязные босоногие дети отваживались — выйти посмотреть на проезжающего мимо незнакомца. Всадники объехали костры, на которых булькали котелки, наполняя воздух сильным запахом вареной баранины.

Вскоре они добрались до частокола из простых деревянных кольев. Забор был пяти футов высотой и окружал основание невысокого холма, стоявшего вдоль реки. За оградой Коджа увидел пять больших юрт, больше, чем все, мимо которых он проходил. Самая большая юрта, темно-черная, занимала вершину холма. Остальные, сгрудившиеся вокруг нее, были поменьше и посыпаны белой меловой пудрой. Примитивные фигурки образовывали некую ленту вокруг верха каждой юрты.

— Я пришел повидаться с Ямуном Каханом, моим андой, — официально объявил генерал Чанар охраннику в черной мантии у входа. Коджа отметил любопытную фразу, использованную Чанаром, которая, по-видимому, обозначала некую тесную связь между генералом и каханом.